Недавно под эгидой АПБ была создана Лесная рабочая группа (ЛРГ). Она занимается сохранением биоразнообразия белорусских лесов. За непродолжительное время ее членам удалось добиться немалых результатов. О том, как семеро энтузиастов меняют систему в пользу леса и его обитателей, — в беседе с председателем ЛРГ АПБ Андреем Абрамчуком.
ЛРГ сегодня — это:
Андрей Абрамчук
Ирина Райская
Семен Левый
Денис Китель
Юрий Янкевич
Наталья Вахний
Александр Сербун
«Удается то, чего раньше не могли добиться годами»
Андрей, как давно существует и чем конкретно занимается ЛРГ?
Де-юре ЛРГ существует чуть больше года. Однако де-факто в составе сегодняшней команды мы работаем с 2015-го. Если кратко, то группа занимается изучением и сохранением биоразнообразия лесов. И хоть слово «изучение» стоит на первом месте, оно носит подчиненный характер по отношению к сохранению. То есть наша цель — изучать, чтобы сохранять, а не просто знать. В этом наше принципиальное отличие от ученых, у которых зачастую получается наука ради науки.
Фото. Андрей абрамчук. Автор фото - Марина Абрамчук.
Какие основные достижения за весь период можно выделить?
Я очень горжусь созданной командой, которая реально доказала свою эффективность. Сегодня нам удается то, чего раньше не могли добиться годами. Многие вопросы, которыми мы занимались уже давно, реализованы в 2018 году. Прежде всего, это изменения в Лесном кодексе и Закон об особо охраняемых природных территориях, которые вводят запрет сплошных рубок главного пользования (коммерческих) на ООПТ.
Несколько лет назад в нашей стране практически незаметно произошла небольшая, но важная «революция» в области охраны лесов. Раньше, когда НГО или НАН передавали данные о местах обитания редких видов лесхозам, последние их зачастую игнорировали. О том, чтобы лесхозы платили за обнаружение редких видов или биотопов, речь и вовсе не шла. Сейчас это повсеместная практика в нашей стране: лесохозяйственные предприятия платят деньги, причем не только госучреждениям, но и НГО, за выявление и передачу под охрану существующих на их территории природных ценностей — редких видов и биотопов. Такую практику удалось внедрить благодаря требованиям лесной сертификации Лесного попечительского совета (Forest Stewardship Council, FSC). И она подтвердила свою эффективность. Если лесхозы получают информацию об охраняемых объектах бесплатно, то зачастую относятся к ней несерьезно: вообще не используют или нарушают режимы охраны. А когда платят, то в абсолютном большинстве случаев тщательно соблюдают требования охранных обязательств. И, конечно, к соблюдению режимов охраны стимулируют ежегодные аудиты FSC. Такое сотрудничество взаимовыгодно. Нам это позволяет более эффективно сохранять лесные виды и биотопы, а лесхозам — успешно работать в системе FSC.
Еще одно достижение — это, скажем так, внедрение механизма предварительной охраны. Суть его в том, что когда мы выявляем места обитания видов, биотопы или другие природные ценности, то как можно быстрее информируем о них лесхозы. И предлагаем им установить временно необходимый режим охраны в соответствии с национальным законодательством или международными нормами. Почему это важно? Дело в том, что в соответствии с актуальным законодательством процедура передачи видов и биотопов под охрану длится около шести месяцев, а по факту может занять и два-три года. И если в этот период во время рубки уничтожат какое-то место обитания, например, гнездо подорлика, то ответственность никто нести не будет, потому что, по закону, пока гнездо не передано под охрану, его как бы и нет. Мы же используем подход FSC: как только выявили ценность, уведомляем лесхоз и вместе с аудиторами следим за сохранением. Обычно готовим таблицу с указанием вида, квартала, выдела, координат, режима охраны. Одновременно готовим документы и отслеживаем процедуру передачи под охрану. И это выгодно лесхозам, так как позволяет им избежать возможных нарушений и огромных штрафов. Нередки случаи, когда госорганизации, выявляя редкие виды или биотопы, а то и создавая заказники, не информируют об этом лесхозы. А лесхозы продолжают рубить там, где это уже де-юре запрещено. Как результат лесхозы получают огромные штрафы, а то и уголовные дела, будучи фактически невиновными.
Фото. Семен Левый - главный специаист АПБ по ТВП (Тэрыторыи, важныя для птушак). Источник: фото из социальных сетей.
«Помогаю природе просто потому, что хочу»
Как определяются проблемные или требующие внимания территории, приоритетные задачи?
Есть несколько способов. Во-первых, благодаря наличию знаний определяются направления работы в масштабах страны. Например, я знаю практически все нюансы и проблемы нашего природоохранного законодательства и понимаю, что и как нужно исправлять. Вот вам и направление работы — совершенствование законодательной базы.
Во-вторых, это угрозы для территорий и проблемы, мешающие эффективной работе. Например, Ольманы, Морочно, Червоное, северные болота, Выдрица — территории, для которых существуют реальные значительные угрозы, и необходимо участие в решении их проблем. Есть понимание, как это сделать, хотя здесь у нас не было никаких ресурсов. Вся работа (обследование, подготовка статей, переписка с госорганами, участие в разных встречах) делалась на волонтерской основе.
Еще один аспект — наличие ресурсов. Например, какое-либо лесохозяйственное предприятие нанимает нас для проведения инвентаризации. Или, будучи по служебным делам на севере страны, куда организовать отдельную экспедицию стоит дорого, мы тратим свои личные выходные на поиски белки-летяги.
А последний способ я бы назвал «просто потому, что хочу». Здесь исключительно энтузиазм, если хотите, замешанный на локальном патриотизме. Юра Янкевич и Денис Китель занимаются поиском и передачей под охрану, а также мониторингом природных ценностей в Малоритском районе. Наталья Анатольевна Вахний — университетский ботаник в отставке, но поскольку бывших в ее профессии не бывает, она продолжает гулять по лесам в окрестностях Бреста, находить новые и контролировать старые места произрастания редких растений.
Фото. Наталья Анатольевна Вахний — университетский ботаник в отставке, но как известно бывших в ее профессии не бывает! Источник: фото из социальных сетей.
Фото. Охраняю природу просто потому, что хочу - Юра Янкевич и Денис Китель. Автор фото Денис Китель.
«Рабочие руки всегда нужны»
Спектр задач и объем работ у ЛРГ колоссальный. Где берете ресурсы?
Безусловно, главный наш ресурс — люди, причем не простые, а идейные. А еще высококвалифицированные специалисты. Большинство мероприятий реализовано на волонтерских началах. Когда главная мотивация для человека — вера в то, что он делает, тогда всегда будет хороший результат. А когда такой верой мотивирован профессионал, результат будет отличный. Но это не значит, что деньги совсем не нужны. Машина требует заправки, люди хотят есть и т. д. Поэтому ищем ресурсы. Один из источников — договорные работы для лесхозов по инвентаризации мест обитания видов, биотопов, высоких природных ценностей. Но все же значительная часть работы, а именно: поддержка сайта, проведение расследований, мониторинг, аналитика, переписка с госструктурами, публикации — это все волонтерство. И здесь очень большую работу выполняет секретарь ЛРГ Ира Райская. Интересных идей, что и как еще улучшить в охране лесов, много, и рабочие руки всегда нужны.
Фото. Ирина Райская - экономист, который увлекся охраной природы. Источник: фото из социальных сетей.
Фото Александр Сербун - хранитель Полеской долины реки Буг. Источник: фото из социальных сетей.
Что бы вы назвали самым приятным в деятельности ЛРГ?
Всегда приятны успехи. Приятно, когда видишь результат работы, когда есть понимание коллег-соратников, общества. А еще очень приятно бродить по настоящим диким, первозданным местам, находить что-то редкое и необычное. Осознавать, что понимаешь природу. После двенадцатичасового маршрута по лесам-болотам чувствовать боль в мышцах. Посидеть вечером на берегу реки у костра. Кстати, следов от него вы никогда не найдете.
«Охрана на последнем месте…»
Что можно сказать о сотрудничестве с госорганами? Легко ли они идут на контакт, удается ли наладить партнерство?
В госорганах есть неплохие специалисты, но их немного. Существует еще и проблема приоритетов государства. У госорганов, которые занимаются охраной дикой природы, эта самая охрана на последнем месте, а на первом — природные ресурсы, потом мусор, штрафы, проверки. У лесников — рубки и посадки. И на всем этом фоне сотрудничество в общем-то складывается не так плохо. Мы ведь помогаем делать их работу. Министерству — редактировать законы, следить за соблюдением режимов ООПТ, охранять виды и биотопы. Лесникам — заниматься мониторингом редких видов, выявлять и проводить мониторинг Высоких природоохранных ценностей (ВПЦ). Госэкспертизе — следить за соблюдением законодательства по ОВОС. Есть и проблемы. Большинство из них связано с тем, что госорганы не могут признать свою неправоту, даже если они откровенно ошиблись что-то недосмотрели. Вспомните хотя бы дороги и карьеры на Ольманах, некоторые ОВОС. Если бы госорганы чаще прислушивались к НГО, более тщательно соблюдали все прописанные в государстве процедуры, например, при проведении ОВОС, многих конфликтных ситуаций можно было бы избежать. Но при этом есть вполне конструктивное партнерство со многими представителями, прежде всего на региональном уровне. Это райинспекции и облкомитеты Минприроды, отдельные лесхозы и государственные природоохранные учреждения — администрации заказников и других ООПТ.
Беларусь не готова к выполнению взятых на себя международных обязательств?
Мы декларируем уникальность своей природы, а по факту на ООПТ наблюдаем рубки, а то и стройки. Как мы можем сохранить то, что ценно?
В Европе масса стран, где природа не менее уникальна. Иностранцам наша природа нравится потому, что она у нас другая, не такая, как у них. В советские времена многое уничтожили, но многое и осталось. В 1990–2000 годах для природы был некий отдых, объяснимый кризисом после развала Союза. Но в последнее десятилетие природа у нас уничтожается просто хищнически. Это называется «развитием экономики», но это вовсе не так. Если бы наша экономика работала хотя бы наполовину так же эффективно, как в западных странах, нам бы понадобилось в разы меньше ресурсов — леса, торфа, земли, чтобы жить при этом гораздо лучше. Простой пример — лесное хозяйство. Как минимум в половине случаев рубки в целях уборки захламленности, сухостоя не нужны, а то и вовсе вредны для леса. А это расходование средств. Для всех лесхозов существует целевой показатель по посадке леса с закрытой корневой системой, но как минимум трети из них она вообще не нужна. Строительство лесных дорог в половине случаев никогда не окупится, даже продажей срубленного леса. А между тем у нас все еще есть кое-где уникальная природа. Она спрятана — среди пока не осушенных болот, в труднодоступных лесах, но ее все меньше и меньше. Чтобы это сохранить, нужно учиться и использовать у себя лучший опыт, не повторяя чужих ошибок. И работать не ради денег, а на совесть.
Почему вы связали жизнь с охраной природы?
В 9-м классе я хотел быть лесником. В 10–11-м классах, после того как выиграл несколько олимпиад по биологии и географии, окончательно определился с выбором направления деятельности. И поступил в Брестский государственный университет на специальность «учитель географии и биологии». Не потому, что хотел быть учителем, а потому, что нравились эти предметы. С третьего курса моим основным увлечением стали птицы. Во многом благодаря друзьям, особенно Семену Левому и Вадиму Прокопчуку. После университета семь лет проработал в Беловежской пуще, потом еще год в заказнике «Прибужское Полесье» и Полесском аграрно-экологическом институте НАН Беларуси. А вскоре попал на первую стипендиальную программу имени Лэйна Киркланда — изучал систему охраны природы в Университете Марии Кюри-Склодовской (Люблин). В общей сложности я около восьми лет учился в Польше в нескольких вузах. Основная тематика — охрана природы. В частности, мы изучали охрану видов и биотопов, систему охраны природы Польши, международные природоохранные программы (Natura 2000, Бернская конвенция и др.), управление охраняемыми территориями. У нас этому нигде не учат. Один из самых классных курсов (по Naturа 2000) организовал бывший министр окружающей среды Польши! Среди людей, которые учились со мной, было много польских лесников — уровень их знаний намного выше, чем у наших. И чем больше я узнавал о различных механизмах и формах охраны природы, тем больше мне хотелось применять эти знания в Беларуси для сохранения нашей природы. Вот и применяю, продолжая учиться.